Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Галина Васюкова - Васюкова - Золотые росы

Приключения >> Сказки >> Сказки >> Галина Васюкова
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Галина Георгиевна Васюкова. Золотые росы

--------------------

Галина Георгиевна Васюкова

Золотые росы

----------------------------------------------------------------------

Г.Васюкова. Золотые росы: Повесть. - Мн.: Мастацкая лiтаратура, 1977

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 13 октября 2003 года

----------------------------------------------------------------------

--------------------

Повесть

-----------------------------------------------------------------------

Г.Васюкова. Золотые росы: Повесть. - Мн.: Мастацкая лiтаратура, 1977

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 13 октября 2003 года

-----------------------------------------------------------------------



     Для детей младшего школьного возраста.
СОДЕРЖАНИЕ
Часть первая. Друзья и недруги

Часть вторая. Грачи колхозные

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ДРУЗЬЯ И НЕДРУГИ
ПЕРЕЕЗД


     В тот день я проснулась рано. Мой братишка Ленька услышал, что я встала, и тоже вскочил, испуганно протирая круглые заспанные глаза. Он, видно, как и я, боялся прозевать самое интересное. Шутка ли, ведь мы переезжали. И не куда-нибудь, а в деревню.

     Наш папа еще с весны уехал туда на работу. Его послали председателем в отстающий, недавно организованный колхоз. Все лето ему было не до нас, и мы жили в городе с мамой и бабушкой. Приезжая по делам, он на минутку забегал домой, и мы с Ленькой засыпали его вопросами. Что такое колхоз? Почему он отстающий? И что папа там делает? Леньке казалось, что колхоз - это какая-то машина, вроде паровоза.

     - Все колхозы идут быстро, а папин отстает. Наверно, в нем что-нибудь испортилось и папу послали исправить, - говорил он.

     Я, конечно, не верила. Если бы только исправить, то папа уже приехал бы обратно, а он там живет целое лето, и мы тоже туда поедем. Все. И бабушка, и мама, и мы с Ленькой, и Рыска. И даже наш зеркальный шкаф и бабушкина швейная машина.

     Когда я все Ленькины рассуждения передала маме, она рассмеялась и сказала:

     - Колхоз - это не как паровоз, а скорее как город, только поменьше. Там есть поле, лес, луг, речка... и дома.

     - А почему он отстающий? Как он может отставать, если стоит на месте и никуда не идет? - допытывались мы.

     Мама подумала и сказала:

     - Он называется отстающим потому, что у людей, которые там живут, мало хлеба, мало коров и молока. А нужно сделать так, чтобы всего было вдоволь. Вот нашего папу и послали помочь этим людям.

     - Видишь, - сказала я Леньке. - Наш папа не только машину может исправить, он все может.

     Ленька был согласен со мной. Он тоже гордился нашим отцом. Только он никак не хотел согласиться, что в деревне все такое же, как и в городе: и небо, и земля, и солнце.

     - Знаешь, Оля, - говорил он мне, - я думаю, что небо в деревне... фиолетовое. Домики маленькие, белые с разноцветными крышами, а трава и деревья синие...

     Я не соглашалась.

     - Зажмурь глаза. Крепко-крепко, сама увидишь, - посоветовал он.

     Я зажмурила глаза, но, кроме красных прыгающих кругов, ничего не увидела.

     - Ну что?

     - Ничего.

     - Совсем ничего не видела?

     - Круги красные.

     - Это коровы, - заявил Ленька. - В деревне коровы красные.

     Я рассердилась:

     - Не выдумывай! Коровы красные не бывают, и трава синяя не бывает, и фиолетовое небо!

     - Не бывает?! А помнишь, мы видели с тобой розовое небо и красное солнце? Оно висело совсем низко, над лесом.

     Я вздохнула, не зная, что ответить.

     И вот сегодня мы увидим деревню собственными глазами. Накануне приехал папа и сказал, что будем переезжать. Еще с вечера все было уложено в чемоданы, посуда - в большой ящик, а швейная машина стояла полосатая, как зебра. Это бабушка обшила ее половиком. Только шкаф громоздился на прежнем месте и, казалось, никуда не собирался. В его зеркале я увидела девчонку в коротеньком синем платье, в сандалиях и с черной челкой на лбу. Из-под челки выглядывали серые глаза.

     Это была я.

     Одеваясь на ходу и пыхтя от усердия, из спальни вышел Ленька.

     - Вкусно пахнет, - заметил он, потянув носом.

     Из кухни доносилось шипение примуса. Заглянув туда, мы увидели бабушку. Она жарила наши любимые картофельные оладьи. В другой раз мы бы захлопали в ладоши от радости, но сегодня оладьи показались чем-то таким обычным, будто мы ели их каждый день. Хотелось скорее выбежать во двор, взглянуть, не пришли ли за нами подводы. Однако бабушка усадила нас на ящик с посудой и заставила поесть.

     - Ешьте, ешьте, - сказала она, - обедать, может, сегодня не придется.

     И верно, обедать нам не довелось. В полдень из колхоза пришли три подводы. Это были не обыкновенные телеги, какие мы видели в городе, а высокие, решетчатые. В таких, как мы после узнали, возят снопы и сено.

     Взглянув на подводы, запряженные тощими лошаденками, бабушка сердито фыркнула:

     - Председатель называется! Лошадей для себя не мог выбрать?

     А нам с Ленькой и лошади, и телеги очень понравились. Только бы скорее ехать. Но нас посадили в последнюю очередь.

     Сначала уложили шкаф. Он долго упирался и никак не хотел грузиться - ни боком, ни стоя. Когда его наконец уложили, оказалось, что он занял чуть ли не всю телегу. На вторую подводу погрузили стол, кровати, стулья и ящик с посудой. А на последнюю уселись мы с мамой. Под нами лежали чемоданы и узлы с подушками и одеялами. Сидеть было удобно. Наша телега выехала вперед, и мы видели, как на самой последней, рядом со шкафом, восседала бабушка, придерживая руками фикус. Фикус вежливо кланялся во все стороны, прощаясь с городом.

     И вдруг Ленька закричал:

     - Рыска! Рыска! Бабушка, Рыску забыли!

     Я тоже было открыла рот, но не успела зареветь, как где-то совсем рядом послышалось "мяу".

     - Здесь ваша Рыска, - сказала мама.

     Оказалось, что Рыска едет на одной телеге с нами, - в бабушкиной большой корзине из-под белья.

     Мы сразу успокоились и стали смотреть по сторонам. Вдаль, к темному лесу убегали сжатые поля. Белые и ершистые, они были похожи на недавно постриженную Ленькину голову. По жнивью паслись коровы. Были среди них черные, рябые и коричневые, но красных не было. И небо над нами было обыкновенное, голубовато-серого цвета. Мы так и не дождались, чтобы оно стало фиолетовым. Потом из-за леса навстречу нам выползла огромная туча, и небо сразу стало темным. Лошади зашагали быстрее. Мы сидели притихшие и смотрели, как первые капли дождя скатываются с пыльных листьев фикуса. Прижавшись к маме, мы укрылись плащом.

     Ехать стало неинтересно.

     Дорога быстро размокла, и лошади устало тащились по хлюпкой грязи. Телеги скрипели, как будто вот-вот развалятся. Под их монотонный скрип я уснула. Проснулась оттого, что мы остановились. Вокруг была непроглядная темнота, и только позади мелькал крошечный огонек.

     "Может, волки?" - подумала я, но огонек вспыхнул сильнее, и я догадалась, что это кто-то курит. Из темноты донесся сердитый бабушкин голос:

     - Вот тут где-то она упала и как сквозь землю провалилась.

     - Кто провалился? - спросила я оторопело.

     - Крышку от кастрюли потеряли, - сказала мама, и я по голосу почувствовала, что она улыбается.

     Отец чиркал спичками, стараясь посветить на дорогу. Желтый крошечный огонек на секунду выхватил из темноты бабушку, закутанную в клетчатый платок. Согнувшись, она шарила палкой вокруг телеги.

     - Да бросьте вы, Михайловна, - сказал отец. - Стоит ли из-за какой-то крышки мокнуть? Поехали.

     - Много ты понимаешь! - рассердилась бабушка. - Ты и кастрюлю потеряешь - не пожалеешь. Все нипочем...

     - Я же не виноват. Грязь кругом, - примирительно сказал отец.

     Усаживаясь на телегу, бабушка ворчала:

     - Жил бы себе, как люди... А то сам не сидит на месте и семью за собой таскает. Один убыток от такой жизни, а пользы...

     - Подождите, Михайловна, будет польза, - весело сказал отец, помогая ей устроиться поудобнее.

     - Да уж будет! Весь свет на свой лад все равно не переделаешь...

     - Переделаем со временем, - не сдавался отец.

     Подойдя к нам, он спросил:

     - Ну, как бы тут, команда?

     - Мы за тебя, - улыбаясь, сказала мама, - хотя, конечно, крышки жаль. Кастрюля новая...

     - Па-апка, - сонно протянул Ленька, - я тебе помогу переделать. Я все люблю переделывать.

     - Ну, тогда вперед, - рассмеялся отец. - Трогай, - скомандовал он и, обернувшись к нам, ласково сказал: - Скоро приедем, потерпите немножко.

     Уютно прижавшись к маминому теплому плечу и снова засыпая, я подумала, что наш папа когда-нибудь непременно все переделает на земле. Он такой смелый и сильный - ему даже грязь и дождь нипочем.
УТРОМ


     Проснувшись, я увидела прямо над собой незнакомый дощатый потолок, на котором весело прыгали солнечные зайчики. Зайчики были знакомые. Они прыгали у нас еще в старой квартире, в городе. Наверно, мы их привезли с собой.

     Я плохо помнила, как мы вчера приехали. Сонная, усталая, я упала на подушку, едва бабушка стащила с меня пальто и сандалии. Оказывается, мы все спали на полу. Мама спала возле Леньки, подложив под голову свою тонкую руку, и была похожа не на маму, а скорее на большую девочку. Папино место уже пустовало, и бабушки тоже не было видно. Я растолкала Леньку, и мы выбежали на крыльцо.

     Дома с позолоченными солнцем окошками, голубое небо и зеленая трава. Обыкновенная трава, как и на нашем городском дворе - еще зеленая возле домов и заборов и вытоптанная посреди улицы. Из труб вьются сизые дымки, и солнце полощет косички в лужах от вчерашнего дождя. Все самое обыкновенное и все-таки необыкновенное. Солнца больше, неба больше и воздуха больше. Мы с Ленькой соскочили с крыльца и помчались по лужам. Золотистые брызги разлетались во все стороны.

     - Стой! - вдруг крикнула я. - Смотри!

     Перед нами прямо на земле лежит крыша. Обыкновенная крыша, как на всех остальных домах. Только эта лежит прямо на земле, и никакого дома под ней нет.

     - Гм, почему это она здесь валяется? - спрашиваю я.

     Ленька молчит. Даже Ленька не может ничего сказать!

     - Может, ее вчера ветром снесло, когда был дождь? - говорю я, и мы с Ленькой оглядываемся по сторонам, ожидая увидеть дом без крыши.

     Но все дома с крышами и даже с трубами.

     - Это, наверно, еще только строят дом, - говорит Ленька.

     - Почему же его начали строить с крыши? - допытываюсь я.

     Ленька задумывается. Он не успевает ничего сочинить, потому что я говорю:

     - Дома так не строят. Сначала делают стены, а потом уже крышу. Я видела в городе...

     - Ага, - говорит Ленька, - так то - в городе, а это - в деревне...

     Присмотревшись как следует, мы заметили, что у крыши есть еще дверь и что она замкнута на огромный висячий замок. Это открытие нам не удалось обсудить как следует. На крыльцо вышла бабушка и позвала нас домой.

     Обернувшись, я вдруг увидела, что дом, в котором мы остановились, не похож на другие дома. Он большой, с зеленой железной крышей и высокими окнами.

     Не успели мы взбежать на крыльцо, как бабушка подала мне стеклянный в цветочках кувшин и сказала:

     - Иди, Оля, с отцом на ферму за молоком. Только дорогу запоминай, назад одна пойдешь. Отец на минутку домой забежал. Ему будет некогда.

     - И я хочу, - заныл Ленька.

     - У нас с тобой другая работа, - сказала бабушка. - Тыкву будем чистить. А в ней семечки есть, белые, крупные. Хочешь?

     Ленька наклонился к круглой желтой тыкве и потянул ее за жесткий, закрученный, как у поросенка, хвостик. Мне стало завидно. "Конечно, Леньке всегда все самое лучшее. Ему тыкву чистить, а мне - тащись на какую-то ферму. Что я, молока не видела, что ли?" - с обидой подумала я.
ТЕТЯ МАША


     Ферма оказалась просто длинным-предлинным сараем, в котором живут коровы. Коров дома не было. Они встают очень рано и уходят в поле.

     Зато на ферме была тетя Маша в белой косынке и в белом переднике. Она повела меня в маленький домик с марлевыми занавесками на окнах.

     В этом домике никто не жил. В нем было очень много больших блестящих бидонов - с молоком и пустых.

     И тетя Маша, и домик мне очень понравились. Взяв у меня из рук кувшин, тетя Маша налила в него молока выше цветочков.

     Взглянув на меня, она почему-то вздохнула. Потом взяла белую кружку с длинной, торчащей вверх, как палка, ручкой, зачерпнула в нее молока и подала мне:

     - На, пей.

     Я опустила губы в теплое душистое молоко и даже зажмурилась от удовольствия.

     - Вкусно? - улыбаясь, спросила тетя Маша. - В городе, наверно, такого нет?

     Я кивнула головой, не отрываясь от кружки.

     Пока я пила, тетя Маша смотрела на меня добрыми, жалостливыми глазами.

     - Худая какая да бледная, - сказала она. - Плохо вам в городе жилось, наверно? Я ведь говорила отцу твоему: "Вези, Егорыч, ребят сюда поскорее, отпоим их хоть молоком маленько". А он все твердит, что, мол, еще и молока в колхозе не заработал. А в городе они, говорит, паек получают и молока могут купить. Я, говорит, не объедать колхоз приехал, а поставить его на ноги...

     Мне стало смешно, что нашего молодого и безусого папку тетя Маша назвала Егорычем, как старика. И вроде она его ругает, а сама любит. Точно как наша бабушка.

     - Ну, так как же вы там жили, в своем городе-то? - допытывалась тетя Маша. - И впрямь, что ли, паек какой получали? Ведь отец-то ваш из колхоза крупинки еще не взял...

     Я не знала, что сказать. Мне вспомнились бабушкины пестрые мешочки для пайка, которые чаще всего бывали пустыми. Вспомнилось, как однажды бабушка поднялась чуть свет и, собрав их, отправилась в очередь. Нас с Ленькой оставила дома смотреть за примусом, на котором стояла большая зеленая кастрюля. Вытряхивая корзинку, она вдруг обнаружила между очистками небольшую картофелину. Бабушка поскребла ее ногтем и, ополоснув, бросила в кастрюлю.

     - Пускай варится, - сказала она. - А ты, Ольга, смотри. Тут в кастрюле вода с молоком. Я вот пойду крупу получу, и тогда суп будет.

     Щелкнул замок, мы с Ленькой остались одни. Несколько минут мы сидели молча, и у обоих вертелась в голове одна и та же мысль: "Сварилась уже картофелина или нет?"

     Ленька, вдруг вооружившись ложкой, направился к кастрюле.

     - Стой! - закричала я. - Не лезь! Ты слышал, бабушка велела мне смотреть.

     Ленька только фыркнул и, приподняв крышку, понюхал варево.

     - Ах так! - сказала я и тоже схватила ложку.

     Наши ложки заработали вовсю. Мы обшаривали дно и бока кастрюли, но маленькая картофелина была неуловимой. Драгоценная, засиненная молоком вода расплескивалась, и примус угрожающе шипел. Мы едва успели отскочить, когда он, разъяренный, прошипел в последний раз.

     Кастрюля валялась на боку, а по полу расползалась мутная лужа. Картофелина откатилась в сторону и лежала на сухом месте.

     Ленька завладел ею первый. Откусив половину, он протянул мне мою долю.

     - На. Сырая еще, - сказал он.

     - Не хочу, - ответила я, шмыгнув носом. - Достанется нам теперь...

     Ленька задумчиво повертел вторую половинку, положил в рот и, как кролик, схрумкал ее передними зубами. Одной рукой я вытирала лужу на полу, а другой - глаза и нос. За этим занятием и застала меня бабушка.

     Взглянув на ее корзинку с пустыми мешочками, я заулыбалась:

     - Не получила паек? Ну и хорошо. Все равно у нас тут разлилось... Вот... - развела я руками.
НЕОЖИДАННОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ


     Солнце поднялось высоко. Оно пригрело так, что белое пятно за огородами, про которое я подумала, что это река, начало расползаться во все стороны. Это был туман.

     От выпитого молока и солнца, которое проворно сушило лужи и мои сандалии, мне стало так радостно, что я даже запела свою любимую песенку про Красную Шапочку:


     Красной Шапочкой Катюшу

     Мама называла.

     Раз она ее с гостинцем

     К бабушке послала...


     Красной Шапочкой, разумеется, была я, а гостинец - у меня в кувшине. И только не было злого серого волка. Да и откуда ему взяться, когда здесь деревня, а не лес? А позади ферма, на которой хозяйничает тетя Маша. Я оглянулась, чтобы посмотреть на ферму, и... замерла. Шагах в десяти от меня стоял волк. Серый и огромный! Левое ухо у него было разорвано. Он смотрел на меня красноватыми глазами.

     Я хотела бежать, но ноги мои точно приросли к земле.

     Мы стояли оба, не шевелясь, и смотрели друг на друга. Наконец я немножко пришла в себя. "Почему он не бросается на меня? Может, он ручной?" - подумала я и осторожно начала пятиться назад.

     Волк не двинулся с места. Он стоял, вытянув острую морду, и принюхивался. Я осмелела, потихонечку пошла. Волк стоял. Я пошла быстрее. Волк тоже заковылял за мной. Не раздумывая больше, я пустилась бежать. Оглядываясь на ходу, видела, что волк трусит следом. Придерживая рукой кувшин, чтобы не расплескать молоко, я побежала быстрее. Я уже не смотрела назад, чувствуя, что волк и не думает отставать.

     "Только бы не упасть, - думала я. - Он сразу тогда набросится". А вокруг, как назло, ни души, и до деревни еще порядочно. Вдруг я увидела, что из-за поворота на телеге выехал человек.

     - Дядя! - закричала я. - Дядя!..

     Но вместо дяди на телеге, держа в руках вожжи, стояла белобрысая девчонка. Она глянула на меня, потом на зверя, остановившегося в нескольких шагах, и, ничего не говоря, взялась за кнут.

     - Пошел вон! - крикнула она.

     Волк стоял и, вытянув морду, посматривал то на меня, то на нее.

     - Ах, ты так! - обозлилась моя спасительница и, поставив босую ногу на край телеги, подалась вперед. - Кому говорю, пошел вон!

     К моему удивлению, волк повернулся и потрусил обратно.

     - Спасибо вам, - сказала я вежливо.

     Не обернувшись, девчонка взмахнула вожжами:

     - Н-но! Пош-шел!

     И не успела я опомниться, как она покатила прочь. Я смотрела, как ветер пузырит ее цветастое платье, и мне почему-то хотелось зареветь.

     Телега была уже почти возле фермы, и все же мне было видно, как храбрая девчонка размахивала кнутом и ветер трепал ее светлые волосы.

     - Дура лохматая! - бросила я ей вслед и тут же с испугом схватилась за голову.

     Банта не было. Мой новый голубой бант, который я утром завязала первый раз, потерялся. Волосы торчали во все стороны, и я, верно, похожа была на взъерошенную ворону.

     Я вздохнула и поплелась домой.

     Навстречу мне выбежал сияющий Ленька.

     - Знаешь, я сделал открытие, - объявил он. - Хочешь, скажу?

     - Не надо мне твоих открытий, можешь не говорить, - ответила я сердито.

     Но Ленькино открытие так и распирало его, и он, не дожидаясь, пока я попрошу, выпалил:

     - Мы живем в школе!

     - Как - в школе?

     - В обыкновенной школе, в которой учатся. Там есть классы и парты!

     Я смотрела на Леньку, думая, что он опять сочиняет.

     - Не веришь? Ну так смотри - вон уже первый ученик пришел. Скоро уроки начнутся.

     Только тут я увидела возле крыльца незнакомого мальчишку в длинных холщовых штанах и с сумкой через плечо. Он молча таращился на меня.

     Вспомнив, что мой отец председатель колхоза, я задрала нос кверху и прошагала мимо.
ДОМ БЕЗ ТРУБЫ И СЕРДИТЫЙ ДЕД


     После "первого ученика", пришли остальные. Они стояли и глазели на нас. Обычно Ленька очень быстро заводил знакомства, но на этот раз не успел. Из школы вышла учительница и позвала их в классы - в этой школе не было даже звонка. Мы остались одни, и нам стало скучно.

     - Пойдем? - предложил Ленька.

     - Куда?

     - Куда глаза глядят, - сказал он.

     Мы пошли. Шли-шли и вдруг видим: из одного дома валит дым.

     - Бежим, - крикнул Ленька, - это, наверно, пожар!..

     Мы подбежали и увидели, что никакого пожара нет. Только дым валит из открытой двери, пролезает через крошечное оконце. И дом - не дом, а избушка, маленькая, с огромной соломенной крышей.

     Мы с Ленькой уцепились друг за дружку и стояли как заколдованные. Мне даже показалось, что это вовсе не избушка, а какой-то страшный зверь и наверху у него не крыша из пожелтевшей соломы, а грозно торчащая во все стороны щетина. Чудовище уставилось на нас своим единственным глазом и, открыв четырехугольную пасть, выбрасывает клубы едкого дыма.

     И вдруг из этой пасти вынырнула старушка с деревянным корытцем в руках - маленькая, сухонькая, в длинной синей юбке с передником. Сгорбившись, она засеменила за дом. Не успели мы опомниться, как она вернулась обратно. В корытце лежала свекла. Ополоснув ее водой из деревянного ведра, бабка снова нырнула в дымящееся отверстие.

     - Смотри, - прошептал вдруг Ленька, - трубы нет...

     Я взглянула на крышу и тоже не увидела там трубы.

     - Может, с другой стороны? - сказала я.

     Мы стали осторожно обходить избушку. Вокруг ни изгороди, ни колышка. Только грядки со свеклой и зеленовато-белыми кочанами капусты.

     И вдруг Ленька чуть не наступил на какой-то крошечный желтый комочек.

     - Ой, цыпленок! - закричал он.

     Между грядок копошились цыплята. Желтые и серенькие. Они разгребали землю, как настоящие куры, и тоненько попискивали. Ленька нагнулся и хотел погладить одного.

     - Осторожно, - сказала я, - а то курица тебя сейчас ка-а-ак клюнет!..

     - Не бойтесь. Курицы нет. Я тут за курицу.

     Мы испуганно обернулись. Возле дома, на завалинке, сидел старый дед с лицом, заросшим седыми волосами.

     Он и в самом деле был похож на наседку с растрепанными перьями. Я даже хихикнула, но дед смотрел на нас строго, и мне тут же расхотелось смеяться.

     - Мы гуляли... - начала я смущенно, - и...

     - И вдруг видим - пожар! - подхватил Ленька. - Мы подошли сюда, а это вовсе не пожар. Просто дом без трубы.

     Дед улыбнулся в прокуренные усы, и мы с Ленькой тоже заулыбались.

     - А где же ваша труба, дедушка? Упала? - спросила я.

     - Ее у меня никогда не было, - сказал дед.

     - Не было? А как же зимой без трубы? - удивились мы.

     - А вот так, как видите... Топим по-курному.

     - Мы скажем папе, и вам сделают трубу, - сказал Ленька.

     Дед усмехнулся.

     - Не верите? Наш папка председатель, он здесь самый главный... - быстро заговорил Ленька, поглядывая на меня.

     - Да, - сказала я. - Нашего папку прислали сюда все переделать. Он сделает, что все будут жить богато. А труба ему пустяки - в два счета сделает... - заявила я, видя, что этого деда ничем не проймешь.

     Вместо того чтобы обрадоваться и поблагодарить, дед еще раз усмехнулся, покачал головой и сказал:

     - Дай бог, дай бог... Только тут уже бывали такие, переделывали. А толку... - Он вздохнул и, махнув костлявой рукой, полез в карман.

     - Вы нашего папку не знаете! - взволнованно сказал Ленька. - Он не такой, как другие, он... он...

     Ленька готов был зареветь от досады, а дед, не обращая на него внимания, набивал свою трубку.

     Мы и не заметили, как к нам подошла бабка.

     - Вот, Марта, гости к нам пришли, - кивнул на нас дед.

     - А ты уж их и обидеть успел, - взглянув на наши насупленные лица, сказала бабка Марта. - Ну, пойдемте в хату, я вас горохом угощу.

     Мы с Ленькой покосились на дверь, из которой только что валил дым. Дыма было уже меньше. Он плыл, совсем светлый и реденький, как старый бабушкин шарф, который я у нее выпрашивала для куклы. Мы нырнули вслед за бабкой Мартой в избушку. Внутри дым был только вверху. Мы сели на низенькую скамеечку и смотрели, как бабка проворно снует по избушке. Она делала все не разгибаясь. Быстро передвинула в печи кипящие горшки, принесла нам в миске свежий вылущенный горох.

     - Вкусно? - улыбнулась она, глядя на нас, и веселые морщинки разбежались у нее по лицу.

     Присев рядом с нами, она сказала:

     - А на моего Савельича вы не обижайтесь. Он добрый, только так ворчит, с обиды... - Поглядывая на дверь, бабка шепотом рассказывала: - Табак у него рос на грядках, а огород у нас, сами видели, не огорожен...

     - Ни кола ни двора... - догадался Ленька, вспомнив сказку про бедного мужичка.

     Бабка кивнула.

     - Правда твоя, дитятко. Ну, а эта ведьма, кулачка Лещиха, пустила свою корову, она весь табак и потоптала.

     - А пусть бы дед Савельич взял палку и побил бы ведьму Лещиху, - сказал Ленька.

     Я только глаза вытаращила от удивления, как он все сразу понимает.

     Мне, например, совсем не ясно, как это табак растет на грядках, когда он должен продаваться в магазине. Я постеснялась спросить, да и рот был занят горохом, а бабка продолжала:

     - Он ей так и посулил, а она за это возьми да отними у нас курицу!

     - Как это? - не поняли мы с Ленькой.

     - А так, отняла - и все, - сказала бабка, и веселые ее морщинки сбежались в горькие складочки вокруг рта. - Курица-то ее была. Одолжали мы наседку, цыплят выводить, - пояснила она. - Осиротила их, маленьких. А на дворе осень, им теперь трудно без матери...

     Мне даже горох не полез в горло, так жалко стало цыплят.

     - И что это наш папка смотрит?! - возмущался Ленька, когда мы шли домой. - Беспорядки кругом, а ему вроде и дела нет. Я ему все доложу сегодня! Все! - заявил он решительно.
ЗНАКОМСТВО


     Уроки в школе уже кончились, все ребята ушли домой, только "первый ученик" со своей холщовой сумкой остался возле крыльца. Оказалось, его зовут Павликом и они с Ленькой уже друзья. Они сидели на скамеечке и о чем-то разговаривали.

     Вдруг я заметила знакомое цветастое платье, мелькнувшее за забором. Когда девочка подошла, я увидела у нее в руке мой бант, который потеряла нынче утром.

     - Это твой? - спросила она. - Я сразу догадалась... На, возьми!

     Я взяла бант и стояла, не решаясь сказать ей, что мне очень хочется с нею дружить. Ведь это была не какая-нибудь городская девочка с соседнего двора, к которой я могла подойти и просто сказать: "Давай с тобой дружить". А эта вон какая - ездит на лошади и даже может расправиться с волком. С виду она была совсем обыкновенная, почти такого же роста, как и я, только босоногая, загорелая и растрепанная. И вдруг, когда она уже повернулась, чтобы идти, я решилась.

     - Как тебя зовут? - спросила я.

     Она обернулась.

     - Зинка.

     - Зина, хочешь, я... я тебе этот бант подарю?

     Она смотрела на меня насупившись.

     - Он тебе знаешь как пойдет! У тебя волосы белые, а бант голубой... А мне он не подходит, и... у меня еще есть. На, возьми.

     - Вот еще придумала! Сама носи... - сказала она и фыркнула.

     Потом смерила меня взглядом с головы до ног, снова чмыхнула и, ничего не говоря, помчалась прочь.

     Я покосилась на скамейку, где сидели Ленька с Павликом. Они сочувственно глядели на меня. Тогда я, размахивая ленточкой, запрыгала на одной ножке к крыльцу. Но мне вовсе не было весело. Мысли мои были заняты тем, как покорить эту странную Зинку.

     И вдруг я придумала.

     - Бабушка, где моя кукла?! - крикнула я, влетев в комнату.

     Бабушка сердито отмахнулась.

     - Отстань, не знаю я. Разве тут найдешь что? Нужную вещь не могу найти, не то что куклу...

     - Кукла тоже нужная вещь, - сказала я и начала перетряхивать ящик с вещами.

     Игрушки и кукла, как назло, оказались на самом дне. У куклы был не особенно нарядный вид. Я кое-как пригладила ей волосы, поправила измятое платье. Спустя несколько минут на крыльце уже была настоящая квартира из нескольких комнат, отгороженных кубиками.

     В спальне сидела моя кукла с ярким бантом в растрепанной косе.

     Я сразу заметила, что она произвела сильное впечатление на Павлика. Он стоял возле крыльца и во все глаза глядел на куклу.

     - Что, красивая? - спросила я.

     Павлик молча кивнул.

     "Конечно, - подумала я, - он и в глаза такой не видал. Зинка тоже ахнет. Не будет тогда нос задирать..."

     Но Зинка не появлялась, и мне стало скучно.

     - Павлик, хочешь со мной играть? - предложила я.

     Он растерянно взглянул на Леньку.

     - Ленька тоже будет, - заверила я. - Вы будете дети, а я - мама.

     - Ладно, - сказал Ленька. - Он будет послушный сын, а я - балованный.

     - Дети, идите обедать! - сказала я строго.

     Но ни один из "сыновей" - ни послушный, ни балованный - не поспешил на мой зов.

     Ленька, забравшись на перила крыльца, свесился вниз головой и начал кривляться, а Павлик стоял, как столб, не зная, что делать.

     - Ну, что же ты? Иди домой, говорю! - набросилась я на него.

     - А чего ты кричишь? - заступился за приятеля Ленька. - Он же послушный. Ты на меня кричи, видишь, я балуюсь?

     Я разозлилась:

     - Уходи отсюда! Никто с тобой играть не будет, с таким...

     - Тогда и Павлик уйдет!

     - Нет, не уйдет!

     - Нет, уйдет.

     - А я говорю, не уйдет!

     Павлик стоял растерянный, не зная, кого слушать, а мы с Ленькой тормошили его с обеих сторон и шумели на всю улицу. Вдруг откуда-то как вихрь вылетела Зинка.

     - Вы чего тут деретесь? - закричала она.

     - Мы не деремся, мы играем, - сказал, улыбаясь, Павлик.

     - Давай и ты с нами играть, - обрадовалась я.

     - Вот еще, - сказала Зинка, - что я, маленькая? Некогда мне...

     Она шмыгнула веснушчатым носом и убежала, даже не взглянув на мои игрушки.

    

... ... ...
Продолжение "Золотые росы" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Золотые росы
показать все


Анекдот 
Два шаолиньских монаха шли в один из монастырей и увидели девушку, стоящую на улице. Она не могла перейти из-за грязи на другую сторону улицы. Один из них подхватил ее на руки, перенес через грязь, поставил на чистое место, и оба монаха двинулись дальше. До самого вечера второй монах не проронил ни слова, и лишь после ужина осуждающе выговорил первому: "Разве ты не знаешь, что нам нельзя прикасаться к женщинам?" на что первый со смехом ответил: "Я оставил девушку там, у переправы, а ты до сих пор несешь ее с собой?!"
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100