Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Здравствуй, Валерка! - Здравствуй - 3. Как я был вундеркиндом

Приключения >> Сказки >> Сказки >> Владимир Машков >> Здравствуй, Валерка!
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Владимир Георгиевич Машков. Как я был вундеркиндом

Повесть

---------------------------------------------------------------------

Книга: В.Машков. "Как я был вундеркиндом"

Издательство "Юнацтва", Минск, 1982

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 декабря 2002 года

---------------------------------------------------------------------



     Для детей младшего школьного возраста.
Содержание

Я и президент

Между небом и землей

Пиршество по-английски

Кит в бассейне

Многосерийный день

Академик спасает школьников

Как я стал вундеркиндом

А-квадрат кует железо

У вундеркинда не бывает собаки

Любят тебя родители?

Я пишу папе, а папа пишет мне

Ключи к сердцу бабушки

Как я увидел белый свет

Совесть молчать не может

Чистая доска

Тонуть надо умеючи

Рожки да ножки

Проницательный взгляд

Крепкий орешек

Гром среди ясного неба

Нуль без палочки

Гриша бежит по следу

Дни свободного времени

А все-таки она вертится!

Ожившая чеканка

Любимый ученик

Тямтя-лямтя

Укротитель тигров

В лучах славы

Разгадка таинственных историй

Штыки на кургане

Я И ПРЕЗИДЕНТ


     Говорят, что у президента Академии наук нет ни капельки свободного времени, и день его расписан не только по часам, но и по минутам.

     Вот, например, в 9 часов 35 минут он совершает великое научное открытие, а уже в 9 часов 36 минут он торопится на научный конгресс, чтобы поведать всему ученому миру о своем открытии. И так с утра до вечера крутится бедный человек, словно он не президент, а белка, которую посадили в колесо.

     Воображаю, как хочется президенту погонять в футбол с младшими научными сотрудниками или бросить все, вскочить на велосипед и помчаться куда глаза глядят. Но нельзя. Президент не может даже на минуту оставить науку. Не имеет права.

     Наверное, я единственный, кто может понять и пожалеть президента. Потому что у нас с ним одна доля, одна судьба.

     Хотя я не президент Академии наук, а всего лишь школьник по имени Сева и по фамилии Соколов, но у меня, как и у президента, нет ни капельки свободного времени, и я тоже, как и президент, могу лишь мечтать о том, чтобы поиграть в футбол или покататься на велосипеде.

     Но детские забавы не для нас с президентом. На такие пустяки нам просто жаль нашего драгоценного времени.

     Каждое утро я встаю с одной мыслью - надо прожить день так, чтобы не потерять понапрасну ни минуты...

     Будильник кашляет раз, другой. Наверное, прочищает горло перед тем, как затянуть утреннюю песенку. Но не успевает. Я бросаюсь на будильник, как вратарь на шайбу. В будильнике что-то щелкает, и он обиженно замолкает. А чего обижаться? Не хватало еще, чтобы его грохот разбудил папу с мамой. Пусть поспят подольше.

     Я выкатываю из-под дивана гантели и принимаюсь размахивать ими. Чувствую, что прямо на глазах мускулы наливаются силой. Тогда я закатываю гантели под диван и направляюсь в ванную.

     Из спальни показывается папа. Он в пижаме, спросонья почесывает волосатую грудь.

     - Доброе утро, папа, - говорю я. - Я перехожу к водным процедурам.

     - Мо-о-о-л-о-о-дец! - одобрительно зевает папа, растягивая слово "молодец" так, будто в нем не два "о", а, по крайней мере, сто или тысяча.

     Облившись холодной водой и растеревшись жестким махровым полотенцем так, что кожа у меня становится красной, словно у индейца из племени сиу, я выскакиваю из ванной и вижу маму. Она сидит перед зеркалом и причесывается.

     - Доброе утро, мама. - Я чмокаю маму в щеку.

     - Жоброе жутро, жынок, - произносит мама на совершенно непонятном языке, потому что ей мешают говорить приколки, которые торчат изо рта.

     Я прекрасно понимаю свою маму, потому что слышу это каждое утро и знаю, что мама со мной поздоровалась.

     Когда я запиваю горячим чаем яичницу, в кухне появляется папа. Он побрился, сбросил пижаму и облачился в наутюженные брюки и полосатую рубаху.

     - Ты пойми, - говорит папа, - если бы у нас с мамой в свое время были такие возможности, как у тебя, то мы бы...

     Папе не хватает слов. Он руками пытается показать, что бы натворили мои папа с мамой, если б им жилось, как мне. Получается что-то круглое, вроде воздушного шара.

     Но и руки не способны выразить то, что хотел бы сказать папа, и поэтому он добавляет:

     - Ого-го-го!

     Мне становится неудобно, что я сижу и распиваю чай, когда необходимо вовсю использовать предоставленные мне возможности.

     - Извини, папа, - вскакиваю я. - Мне пора в школу.

     Я подхватываю сумку, набитую учебниками и тетрадями, и выбегаю на лестничную площадку. Вдогонку мне летят мамины слова:

     - Сынок, осторожнее переходи улицу!..

     Приколки уже перекочевали в мамины волосы, и потому мама говорит на понятном языке.

     На площадке я нажимаю кнопки сразу трех лифтов и жду, какой придет первым.

     Наш дом - самый высокий в городе, в нем - двадцать этажей. Да еще архитекторы поставили его на горку. Поэтому с последнего, двадцатого, виден весь город, а с нашего, десятого, - только полгорода.

     Щелкнула кнопка - остановился лифт. Раздвинулись дверцы, и мне показалось, что в кабине пожар. Но тут же я улыбнулся - в лифте был Гриша, а пылала его голова. Гриша такой огненно-рыжий, что, лишь глянув на него, невольно ищешь глазами ведро с водой или шланг - поскорее залить этот огонь, как бы и в самом деле пожар не случился.

     Я очень обрадовался Грише, потому что не видел его, наверное, сто лет. Да, точно, мы не виделись друг с другом сто лет.

     - Видал? - вместо приветствия Гриша распахнул куртку и показал бинокль в черном футляре.

     - Настоящий? - Я облизал губы.

     - А то какой?! - фыркнул Гриша. - Настоящий, военный. Мне дядя Витя дал.

     Дядю Витю, полковника-артиллериста, я знал, он жил на седьмом этаже.

     - Насовсем? - я не сводил глаз с бинокля.

     - Само собой, - сказал Гриша. - Бери, говорит, Григорий, и храни на память о нашей дружбе.

     - А зачем тебе бинокль? - неожиданно спросил я.

     Хотя сам прекрасно знал, зачем нужен человеку бинокль, - видеть то, что никто не видит.

     - Пока секрет, - напустил на себя загадочный вид Гриша.

     Конечно, я не ждал, что Гриша выложит тут же всю правду, но все-таки обиделся.

     - Молодые люди, вы едете или беседуете? - К лифту подошел сосед - толстяк с папиросой в зубах.

     - Едем, - сказал я.

     В молчании мы спустились вниз, и на площадке первого этажа Гриша шепнул мне:

     - Выходи днем, вместе поглядим...

     Гриша подмигнул и похлопал по черному футляру бинокля.

     Я лишь кивнул, потому что отвечать было некогда - я опаздывал в школу.

     Прямо перед нашим домом, если спуститься в долину, как любит говорить мама, находится школа. За ней - другая, выложенная из темно-красного кирпича, очень красивая да еще с бассейном.

     Но эти школы не для меня. Они обыкновенные, средние. А я езжу в специализированную. И хотя до нее - пять остановок на троллейбусе, я езжу, потому что эта школа с углубленным изучением английского языка. Попросту говоря, английская школа.

     Я спускаюсь вниз к остановке, сажусь в троллейбус и достаю из сумки "Робинзона Крузо". Художественную литературу я читаю только в дороге - другого времени у меня нет.

     Гляжу на картинку - по тропинке в широкополой шляпе шагает бородатый Робинзон. Неожиданно Робинзон подмигивает мне и хлопает себя по кожаной куртке.

     Да это же не Робинзон, а Гриша!

     Я закрываю книжку. Легко сказать - выходи днем, вместе посмотрим, а если не получается?

     Но что собирается смотреть Гриша?
МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛПЙ


     Класс, грохнув крышками парт, поднялся. Чуть помедлив, встал и я.

     - Здравствуйте, дети! - сказала Клавдия Васильевна.

     Учительница с улыбкой оглядела всех ребят, а мне еле заметно кивнула.

     - Садитесь, дети. Достаньте тетради, проверим домашнее задание.

     Я достаю тетрадку по письму, а следом за ней упитанный том "Физики для любознательных". Ее мне дал полистать А-квадрат - о нем я еще расскажу. Тетрадку я кладу раскрытой на край парты. Если Клавдия Васильевна захочет проверить, пожалуйста, я выполнил домашнее задание. Но я уверен, она не захочет.

     Клавдия Васильевна прекрасно знает, что я все знаю, и потому почти никогда меня не вызывает.

     Школу я люблю, потому что в школе я отдыхаю. Школа для меня единственная передышка перед самым главным. Перед тем, что начнется, когда прозвенит звонок с уроков.

     Поэтому в школе самое важное для меня - набираться сил, не отвлекаться по пустякам и не заниматься всякой чепухой, ну вроде того, чтобы отвечать на уроках.

     Клавдия Васильевна меня не отвлекает и другим запрещает это делать.

     Вот и сейчас она на цыпочках прошла мимо моей парты и даже не бросила взгляда на раскрытую тетрадь. Ну и правильно, чего зря время терять, проверять там, где все в порядке.

     Я сказал - моя парта. Верно, моя, собственная. Ведь сижу я на парте один. Может, потому, что некого со мной рядом посадить, может, потому, чтобы никто мне не мешал.

     Я уткнулся в толстый том "Физики для любознательных". Правда, я с трудом продирался сквозь джунгли формул. Не выходил у меня из головы Гриша - что он там затеял?

     Сегодня я впервые с нетерпением ждал переменки. Хотя переменки, честно говоря, я не люблю. Единственная от них польза - можно выпить чаю с булочкой. На это удовольствие мне хватает пяти минут большой переменки. А куда девать остальное время? А чем заниматься на других переменках?

     Наконец звонок! Я с наслаждением захлопнул "Физику для любознательных".

     Мальчишки с гиканьем выскочили из класса. Девчонки, разбившись на стайки, принялись шушукаться.

     Я неторопливо поднялся и подошел к окну, у которого стояли три девчонки и, перебивая друг дружку, что-то рассказывали.

     При моем появлении девчонки затихли. Они глядели на меня с обожанием. Я был для них загадочной личностью вроде Штирлица.

     Девчонки ждали, что я скажу. А я не знал, о чем с ними говорить.

     За окном вовсю носились снежинки. Это что же - зима началась? Вроде утром еще никакого снега не было.

     - Как быстро погода меняется, - открыл я наконец рот. - Утром еще осень была, а сейчас снег валит.

     Первой не вытерпела девчонка с голубым бантом. Она прыснула и прикрыла ладошкой рот. А следом засмеялись и ее подружки.

     Я обиделся и пошел в коридор. Я давно знал, что девчонки несерьезные создания. Ну что я такого сказал? Ничего особенного. Так чего смеяться?

     В коридоре мальчишки играли в чехарду. С криками прыгали друг через друга.

     Когда появился я, игра прекратилась. Я почувствовал, как вокруг меня образуется безвоздушное пространство.

     Мальчишки отодвинулись от меня, сбились в кучку.

     - Тебе чего? - выкрикнул мальчишка с быстрыми черными глазами.

     Как же его фамилия? Макаревич? Мандер? Да, что-то в этом духе.

     - Я тоже хочу поиграть, - говорю я миролюбиво.

     Макаревич или Мандер - хоть убейте меня, не помню его фамилии - настроен воинственно.

     - А мы не хотим с тобой играть, - объявляет он за всех.

     Мальчишки молча кивают, соглашаются с черноглазым.

     Макаревич-Мандер мне по плечо. Если я его как следует толкну, он наверняка упадет. Другие ребята, конечно, заступятся за него. Нет, придется уйти. Со всем классом - увы! - мне не справиться.

     Я понимаю, что они мне завидуют, и не обижаюсь на мальчишек, хотя мне обидно так, что даже нет слов сказать, как обидно. Что поделаешь, такова судьба всех великих людей - их никто не понимал, над ними смеялись, их гнали...

     Ну ладно, если со мной не хотят играть одноклассники, пойду к старшеклассникам - они мне компания.

     Я поднялся на второй этаж и очутился перед веселой толпой мальчишек, которые играли в "мазилу".

     Посредине стоял очкарик с розовыми от волнения ушами. Правой рукой он подпирал щеку, будто спать собрался, а левую выставил из-под мышки.

     Вот по этой руке один из ребят и бил изо всей силы, а когда очкарик оборачивался, мальчишки глядели на него с самым невинным видом - мол, угадай, кто из нас тебя "погладил".

     Очкарик морщился и наобум показывал. Конечно, он не угадывал, мальчишки смеялись, и очкарик снова подпирал правой рукой щеку, а левую выставлял из-под мышки.

     Нет, к ним я не пойду. К ним попадешься, потом живым не уйдешь.

     И тут я увидел парня и девушку, которые медленно прогуливались по коридору. Парень, махая руками, о чем-то говорил девушке. Она глядела на него, широко раскрыв глаза, и молча кивала. А парень загорался то ли от ее кивков, то ли от распахнутых глаз и еще быстрее махал руками.

     Вот это другое дело. С этими ребятами я найду общий язык. С ними есть о чем поговорить. Они явно обсуждают космические загадки.

     Я двинулся наперерез парню и девушке.

     - Как вы считаете, - спросил я, - черные дыры в космосе существуют или это гипотеза?

     Парень осекся и, хлопая ресницами, недоуменно поглядел на меня.

     - Чего?

     Начиная догадываться, что влез туда, куда не надо, я все же переспросил:

     - Я хотел узнать ваше мнение о черных дырах в космосе.

     У парня раздулись и побелели ноздри. Он стал удивительно похож на разъяренного тигра.

     - Слушай, малявка, катись отсюда...

     Но девушка коснулась рукой его руки, и этот сорвавшийся с цепи "тигр" в одно мгновение затих.

     - Мальчик, о чем ты хотел узнать? - спросила девушка.

     Теперь я понял, что им не до меня, не до загадок космоса, вообще, ни до чего на свете.

     - Извините, - попросил я прощения у девушки, а на "тигра" даже не поглядел. Конечно, я виноват, но зачем же орать?

     Тут как раз прозвенел звонок, и я поплелся в свой класс. Я видел, что "тигр" хотел мне что-то сказануть на прощанье. Не тут-то было. Девушка мягко, но надежно держала его руку, и "тигр" лишь только прорычал мне вдогонку.

     Что же мне делать? Младшие не хотят со мной играть, а старшие не хотят со мной разговаривать.

     В классе я появился, когда урок уже начался. Клавдия Васильевна очень обрадовалась, что я пришел.

     На задних партах и на стульях у стены сидели тетеньки с блокнотами в руках. Все понятно - открытый урок. То есть такой урок, на котором учителя сами учатся, как нас лучше учить.

     Так вот открытый урок - это был единственный урок, на котором меня вызывала Клавдия Васильевна.

     Я сел за свою парту и стал глядеть, как, волнуясь, отвечали одна за другой девчонки.

     Я покосился на Макаревича-Мандера. Тот сидел с отсутствующим видом. То есть он вроде сам сидел, но его мысли, а значит, и он сам, были где-то далеко отсюда. В общем, он явно отсутствовал. Ну, конечно, он спокоен, его ни за что не вызовут, потому что Клавдия Васильевна на него не надеется, потому что она не уверена в нем на все сто процентов. А во мне Клавдия Васильевна уверена, она знает, что я ее не подведу...

     И вот настал мой звездный час. Я вышел к доске и принялся решать задачу. Я стучал мелом по доске, оборачивался к ребятам и объяснял, что я делаю. Потом то же самое я объяснял учительницам. Учительницы открыли блокноты и дружно застрочили. Чтобы они успевали записывать, я стал объяснять чуть помедленнее...

     Клавдия Васильевна сияла от счастья.

     А девчонки, те девчонки, которые только что хихикали надо мной, снова глядели на меня восхищенно, как на Штирлица.

     И Макаревич-Мандер наконец вернулся в класс. Словно завороженный, он следил за движениями моих рук. Ага, понял теперь, кто я такой.

     И тут я вспомнил, как его фамилия - и не Макаревич, и не Мандер, а Ситников.
ПИРШЕСТВО ПО-АНГЛИЙСКИ


     - А, молодой человек, очень рад вас видеть. Как здоровье? Как успехи в ученье?

     Такими словами Лев Семенович каждый раз встречает меня. Седые волосы его аккуратно зачесаны назад. Глаза - живые, горящие - глядят на меня добро и весело. Вообще, у него такой вид, будто он ждал меня целую вечность и наконец дождался, а потому безмерно счастлив.

     Одет Лев Семенович в полосатый халат, накинутый на белоснежную рубашку с галстуком-бабочкой. Из-под халата виднеются тщательно отутюженные брюки и черные, начищенные до блеска ботинки.

     Когда я сообщаю, что здоровье у меня хорошее, успехи в школе тоже хорошие, Лев Семенович вежливо осведомляется, как чувствуют себя мои бабушка и дедушка, мама и папа.

     Я отвечаю, что они все чувствуют себя хорошо, передают самый сердечный привет Льву Семеновичу, и, в свою очередь, интересуюсь, каково его здоровье.

     - Если здоров дух, то и тело здорово, - с неизменной бодростью отвечает Лев Семенович и приглашает меня в комнату.

     Три раза в неделю я приезжаю ко Льву Семеновичу, чтобы заниматься английским языком. Лев Семенович когда-то был дипломатом, а потом преподавал в институте. Теперь он на пенсии и рад возможности пообщаться с молодежью, то есть со мной.

     - Ну что ж, аб ово, что по-латыни означает, от яйца, а попросту говоря, танцевать следует от печки, или начнем сначала... Прошу вас, молодой человек, почитайте.

     Я открываю книжку и начинаю читать. Краем глаза я посматриваю на старого дипломата. Дипломатическая невозмутимость его покидает. Он морщится, он страдает. Я догадываюсь, что чувствует Лев Семенович. У него на глазах так бессовестно обращаются с любимым английским языком, так беззастенчиво его коверкают. Хотя я вовсе не коверкаю английские слова, а стараюсь их прочесть как можно лучше.

     - Отдохните минутку, молодой человек, - останавливает меня учитель, когда я, прикончив одну страницу, набираю побольше воздуха, чтобы перейти ко второй. - И послушайте, как звучит английский язык.

     Лев Семенович тщательно разглаживает страницы книги, проводит рукой по волосам, несколько секунд жует губами, потом откашливается, прочищает горло. Говорят, так готовятся к выступлению оперные певцы.

     Наконец Лев Семенович готов, и начинается священнодействие.

     Лев Семенович читает, смакуя каждое слово, он причмокивает, он облизывается, будто не произносит обыкновенные английские слова, а вкушает некие восхитительные яства. Он наслаждается каждой буковкой, он обсасывает каждое слово.

     Это не чтение, а пиршество. Я невольно заражаюсь, поддаюсь ею влиянию. Я тоже начинаю облизываться, словно объедаюсь какой-то вкуснятиной...

     Лев Семенович откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Он отдыхает, почивает. У него спокойное, умиротворенное лицо человека, который сделал свое дело и теперь может немного отдохнуть с сознанием выполненного долга.

     Наступает тишина. Но я слышу, как звучат еще слова, летая по комнате, пока последнее слово не ускользает в раскрытую форточку.

     Вдруг учитель открывает глаза.

     - Вы знаете, - произносит Лев Семенович, - кем стал один из моих учеников? Он стал советником по вопросам культуры в нашем посольстве в одной крупной стране. И когда он говорит, его слушают. А если слушают его, значит, слушают всех нас.

     Лев Семенович вскидывает длинные худые руки и обводит ими комнату. Странное дело, но мне вдруг кажется, что его узкая комната расширяется и даже взлетает над земным шаром.

     - А когда мой ученик замолкает, его спрашивают, кто его научил так прекрасно говорить по-английски.

     Лев Семенович глядит на меня, чуть сощурив глаза, спокойно и ласково. Но я уже разбираюсь в дипломатических взглядах и понимаю, что он хочет сказать. А он хочет спросить, будут ли слушать меня.

     Тут Лев Семенович спохватывается, что он должен учить меня английскому языку, и говорит:

     - А теперь вы почитайте, молодой человек...

     Во мне еще звучат слова, которые он произносил, и я начинаю их воспроизводить по памяти. Я увлекаюсь, и мне самому кажется, что я никогда еще так здорово не читал.

     Дипломатическая выдержка помогает Льву Семеновичу вытерпеть на сей раз две страницы. К концу второй страницы я замечаю, что он начинает ерзать в своем кресле.

     - Маленький перерыв, молодой человек, вы его заслужили, - останавливает Лев Семенович меня, когда я переворачиваю вторую страницу. - И послушайте, как это звучит по-английски.

     И все начинается сначала. Снова слышится беспрерывное чмоканье, снова мой учитель упивается своим чтением, и снова во мне долго еще звучат прекрасные слова...

     Потом принимаюсь за чтение я. Но теперь я чувствую, как ужасно читаю, спотыкаясь на каждом слове, будто вижу его впервые. В общем, жую какую-то жвачку, вместо того чтобы пить божественный нектар или вкушать сладчайшую амброзию.

     Для тех, кто не знает, что такое нектар и амброзия и с чем их едят, объясняю, что оба эти блюда были самыми любимыми у древнегреческих богов, которые жили на горе Олимп, высотой примерно с мой 20-этажный дом.

     И в третий раз все повторяется. Учитель снова показывает мне, как это звучит по-английски. Я совершаю третью попытку подняться на высоту моего учителя, но безуспешно.

     Наконец время урока истекает. Лев Семенович, дав мне задание на дом, провожает меня до двери, галантно раскланивается, наказывает, чтобы я непременно передал привет бабушке и дедушке, маме и папе.

     В прихожей он долго трясет мою руку:

     - Мне очень приятно было сегодня с вами заниматься. Вы делаете несомненные успехи, молодой человек. Жду вас послезавтра.

     Ошеломленный, я спускаюсь во двор. Какие успехи?! Мне кажется, что никогда так скверно я еще не читал. Но тут во мне начинают звучать слова, произнесенные Львом Семеновичем, и у меня появляется надежда, что когда-нибудь я прочту их так, как старый дипломат.

     Во дворе меня встречает дедушка. Я передаю ему большой привет от Льва Семеновича. Дедушка бурчит в ответ нечто невразумительное. Я ни капельки не удивляюсь этому. Сказать про моего дедушку, что он неразговорчив, это значит ничего не сказать. Как говорит бабушка, дедушка открывает рот раз в год, и то по большим праздникам.

     Дедушка берет меня за руку и ведет через парк к бассейну. Следующий мой урок - плавание.
КИТ В БАССЕЙНЕ


     - Не отвлекайся, Сева! - напоминает мне с бортика Янина Станиславовна. - Работай руками...

     Если ты скажешь в бассейне слово шепотом, то получится, будто ты крикнул. А если ты крикнешь, то раздастся такой вопль, что могут вылететь окна. Огромные окна, которые заполнили всю стену - от пола до потолка.

     Вот почему я услышал Янину Станиславовну и вовсю заработал руками, а также ногами.

     А вначале мы замерли на тумбах. Мы ждали, когда Янина Станиславовна свистнет в свисток, и тогда мы поплывем наперегонки.

     И дождались. Я плюхнулся плашмя, вода обожгла мне живот. Я ойкнул, но поплыл.

     Сегодня были тренировочные соревнования - кто быстрее проплывет вольным стилем 25 метров. Вольным стилем - это значит, что каждый плывет, как хочет, как ему больше нравится.

     Мне больше нравился кроль, потому что кроль - самый быстрый стиль в плавании, а мне хотелось быть первым.

     Интересно, что бы сказал Лев Семенович, увидав, как я плыву. Наверное, воскликнул бы: "Минуточку передохните, молодой человек, посмотрите, как плавают кролем по-английски".

     Я представляю, как Лев Семенович сбрасывает дипломатический костюм, прыгает с тумбы в воду и начинает демонстрировать настоящий кроль, разумеется, английский. Мне становится неудержимо весело. Рот у меня раскрывается, и я тут же захлебываюсь водой.

     Я совсем выпустил из виду, что плыву в бассейне.

     Вот тогда и крикнула мне Янина Станиславовна, чтобы я не отвлекался, а работал руками. И еще она добавила:

     - Посмотри, где уже ребята...

     Я наконец откашлялся и поглядел, где уже ребята. Они меня здорово обогнали. Тогда я стал изо всех сил работать руками, а также ногами, как мне советовала Янина Станиславовна.

     Да, а на что понадобился Грише бинокль? Вообще-то ясно на что. Был бы у меня бинокль...

     Да, что бы я сделал, если бы у меня был бинокль?

     - Сева, снова задумался?

     Янина Станиславовна опять мне напомнила, что я на соревнованиях по плаванию, а не сижу дома в кресле с книжкой в руках.

     Все ребята уже финишировали, остался я один. Но вот и я заканчиваю дистанцию.

     - Ну что мне с тобой делать? - встречает меня Янина Станиславовна. - Почему ты такой несобранный?

     - Шел первым, а пришел последним, - улыбается Игорь, мальчишка из нашей группы.

     - А кто выиграл? - спрашиваю я.

     - Я, - произносит Игорь и снова улыбается.

     - Ну и хорошо. - Я на Игоря совсем не обижаюсь, у него очень добрая улыбка - рот до ушей, хоть завязочки пришей.

     - У тебя такие отличные данные для пловца, - сокрушается Янина Станиславовна.

     - Ноги коротковаты.

     К нам подошел директор бассейна - широкоплечий мужчина с короткими седыми волосами и с глазами холодными, замерзшими, как будто он целыми днями не вылазит из воды. А что? Если бы я был директором бассейна, я бы плескался в воде день и ночь.

     - Нет, нормальные, - защищает мои ноги Янина Станиславовна.

     - Коротковаты, - не сдается директор.

     - Но зато какие руки. - Янина Станиславовна велит мне вытянуть руки. - А грудная клетка?!

     - Крепкий парень, - соглашается директор, но я чувствую, что восторга Янины Станиславовны он не разделяет, и добавляет: - Засиживается на старте...

     - И нет совсем спортивной злости, - огорчается Янина Станиславовна.

     - Чего нет, того нет, - наконец улыбается директор.

     Правда, глаза его не теплеют. Здорово застудил их директор в бассейне.

     Мы остаемся вдвоем с Яниной Станиславовной. Она огорчена и раздумывает над словами директора.

     Я понял лишь одно, что директору что-то во мне не понравилось. И он совсем не уверен, что из меня выйдет толк. То есть, что я когда-нибудь установлю мировой рекорд.

     А Янина Станиславовна уверена, что я установлю рекорд. Пусть сперва не мировой, а городской, но установлю. Поэтому ее так огорчили слова директора.

     Мне очень нравится Янина Станиславовна. Она совсем не похожа на взрослую. Янина Станиславовна никогда нас не ругает, а когда у нас что-то не получается, расстраивается, как девчонка. Да и похожа она на девчонку-семиклассницу, тоненькая, с коротко стриженными волосами.

     Я очень бы хотел, чтобы из-за меня Янина Станиславовна никогда не огорчалась. Но не выходит.

     - И потом, как ты ныряешь? - наконец прервала молчание Янина Станиславовна. - Плюхнулся животом... После тренировки мы с тобой отдельно займемся...

     - Я не могу после тренировки, - протянул я. - У меня после бассейна музыка...

     - Я и забыла, - вздохнула Янина Станиславовна. - Тогда займемся сейчас.

     Она велела ребятам взять доски и отрабатывать движение ног. А со мной направилась к стартовым тумбам.

     Я взобрался на одну из тумб, пригнулся, подготовился к прыжку.

     - Пригнись, - командовала Янина Станиславовна. - Еще, еще... Прыгай!

     Я прыгаю и ударяюсь животом о воду. В бассейне раздается оглушительный всплеск. Будто прыгнул с тумбы кит крупных размеров.

     Я снова взбираюсь на тумбу, незаметно поглаживаю живот.

     - Не отрывай ноги, - советует Янина Станиславовна. - Входи в воду, входи...

     Я вхожу и снова хлопаюсь пузом о воду. По всплеску в бассейне можно предположить, что с тумбы плюхнулся кит средних размеров.

     Кожа на животе красная и ужасно жжет, будто я обгорел на солнце.

     Янине Станиславовне стало меня жалко:

     - На сегодня хватит... Беги в раздевалку...

     Я мотаю головой и снова влезаю на тумбу.

     Я прыгаю до тех пор, пока не чувствую, что наконец-то в бассейн плюхнулся кит маленьких размеров, может быть, даже дельфин.

     - Молодец, - хвалит меня Янина Станиславовна. - Продолжим в следующий раз...

     В раздевалке уже нет никого из наших ребят. Я вытираюсь насухо, быстро одеваюсь и бегу на улицу.

     Вот и мой трамвай. Поглядел на часы. Ехать мне двадцать минут, успею. А пока можно и вздремнуть. Я здорово устал сегодня в бассейне.

     Я закрываю глаза и снова вижу Гришу. С биноклем в руках он стоит на балконе и что-то высматривает. Но что?
МНОГОСЕРИЙНЫЙ ДЕНЬ


     Уже совсем темно, когда я стучусь в дверь одноэтажного деревянного домика.

     Слышатся быстрые легкие шаги. И тут же возглас: "Ой!" Я улыбаюсь. Юля снова потеряла тапочку. Она так торопилась открыть мне дверь, что тапочка слетела с ноги и теперь Юля, бедняжка, ищет ее в темноте. Ведь хозяйка не разрешает зазря палить свет в коридоре, она считает, что и так все видно.

     Я больше не стучу и терпеливо жду.

     "Ой!" - снова долетает до меня. Но это уже радостное "ой". Значит, тапочка нашлась. И вот уже Юля отворяет мне дверь.

     - Здравствуйте, Всеволод! Вы приготовили урок?

     - Добрый вечер, Юля! Конечно, приготовил.

    

... ... ...
Продолжение "3. Как я был вундеркиндом" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 3. Как я был вундеркиндом
показать все


Анекдот 
- Рабинович, у всех кризис, а вы, судя по яхтам и островам, стали одним из богатейших людей мира? Откуда???
- Да это не я. Это мой прадедушка в 1909 году в Иллинойсе, в букмекерской конторе, на последние 10 центов, купил билетик 1:100000000000000, что негр, в ближайшие 100 лет, станет Президентом США.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100